ИНТЕРВЬЮ с М.Д.Пукшанским
28 сентября 2009 г.


В: Михаил Давыдович, мы не первый год работаем с Вами, но вот так получилось, что нам еще ни разу не удалось толком поговорить и зрители, видевшие Вас на сцене, практически ничего о Вас не знают. И вот этот пробел пора бы уже исправить. Мой первый вопрос к Вам – расскажите, пожалуйста, о себе.

М.Д.:
Ну, я уже довольно пожилой человек. И, как-то странно так получилось, что именно в последние годы я стал особенно много играть. Вообще-то я театром занимаюсь очень давно… десятки лет. Но вот сейчас такая активность наметилась благодаря тому, что у нас получился очень интересный альянс с Юрой. Все дело в том, что мне с ним просто очень нравится работать. Конечно и раньше у меня были партнеры, но, Юра, он выше классом и с ним интересно делать новые работы. И видимо у нас что-то совпало: мы можем друг с другом поспорить, подискутировать, но это все в таком, дружелюбном плане и в итоге мы всегда находим обоюдно интересное для нас решение. Что-то я предлагаю, что-то он: то есть, идет активный, творческий процесс. Помните, как Райкин говорил: «Не рыба важна – процесс важен». Я говорю сейчас о репетиционном процессе.

В: Но, так или иначе, эти отношения, все равно ведь переходят потом на сценическую площадку?

М.Д.: Да, видимо это чувствуется: процесс работы – он сам по себе интересен и поэтому, в конечном счете, что-то из этого выходит.

В: Так, ну мы несколько ушли от вопроса…

М.Д.: Да, как-то я начал с конца. Родился в Ленинграде, правда, не могу сказать, что родословная у меня петербургская, но, тем не менее, я считаю себя коренным ленинградцем. После школы учился в техникуме, который окончил с отличием и сразу поступил в химический институт.

В: А как он назывался?

М.Д. Технологический институт имени Ленсовета. После его окончания, по распределению я был направлен в НИИ полимеризационных пластмасс, где проработал всю жизнь.

В: Выходит, в трудовой книжке всего только одна запись?

М.Д.: Да. Там же, в очной аспирантуре я защитил диссертацию.

В: А какая была ее тема?

М.Д.: Полимеризационный пластик.

В: И Вам это интересно? Я почему об этом спрашиваю: видя Вас на сцене и вдруг полимеры… Ну, никак у меня это не сочетается.

М.Д.: Вот бывает такое сочетание. Ведь Бородин тоже был химик. Я не думаю, что химия – это мое настоящее призвание, хотя всегда считался хорошим специалистом, да и сейчас продолжаю работать. Конечно, если бы я больше занимался театром, то, вероятно, это было бы более эффективно.

В: Наверняка. Вы играли бы в каком-нибудь театре и как следствие – творческий рост, имя.

М.Д.: Мне не важен карьерный рост, гораздо важнее показать на сцене хорошую работу.

В: А какую на сегодня Вы занимаете должность в НИИ?

М.Д.: В НИИ я был старшим научным сотрудником, но в данный момент работаю в коммерческой фирме, в должности главного специалиста – консультанта. Но мы там делаем очень серьезные вещи.

В: А как вообще получилось, что Вы – по образованию химик, оказались на сцене?

М.Д.: Ну, это целая история. Я совершенно не занимался театром и абсолютно был далек от него, пока однажды друг не пригласил меня в самодеятельный театр, которым руководил очень известный режиссер – друг Орленева. Жена его, Виктория Вадимовна была очень талантливой драматической актрисой. И даже Ермолова ее привечала. И вот у них был свой домашний театр и для постановки «Короля Лира» им не хватало актеров, поэтому меня туда и пригласили. И я сыграл шута.

В: В такую сложную постановку приглашают человека, который к театру не имеет никакого отношения? Почему выбор тогда пал на Вас?

М.Д.: Чисто случайно.

В: Тот режиссер что-то в Вас увидел?

М.Д.: Нет. Ничего.Там просто нужно было подыграть.

В: То есть, другими словами, в этом спектакле Вы были статистом?

М.Д.: Да. Он попросил и я пришел. А когда я что-то там сыграл – режиссеру это понравилось и он на меня обратил внимание. Потом их театр распался, режиссер умер, но вот в меня что-то запало, и потом я поступил в театральный коллектив Технологического института, где учился Андрей Мягков, которого потом сразу приняли в школу-студию МХАТ. И что интересно – он заканчивал ту же кафедру пластмасс, только на два года раньше. Он тоже получил диплом, защитился и ушел в театр. Народная артистка СССР Тамара Абросимова из театра им.Комиссаржевской - тоже наша. Вот таким образом я оказался в этом коллективе и так постепенно все и пошло. Потом у меня был очень большой перерыв, когда я занимался только работой, потом это дело меня снова увлекло, и я поступил в коллектив Дженни Николаевны Катышевой. Не могу сказать, что я там не играл, но вот сейчас это стало происходить более интенсивно. Вот, собственно, и вся моя биография.

В: А какому направлению в театре Вы отдаете предпочтение? Ну, что Вам больше нравится играть?

М.Д.: Мне нравится все, где я каким-то образом могу себя выразить. Очень нравятся комедийные роли.

В: И я видела Вас именно в таких ролях и это, действительно, Ваш конек. А вот в драматических пока нет.

МД.: (улыбается) Я надеюсь, что увидите. Драматические работы по- своему интересны и они у меня были. Мне нравятся все роли – и тут все зависит от самой роли, от глубины проникновения в нее. Даже комедийные, хотя казалось бы – это легкий жанр…

В: Вот именно: казалось бы…

М.Д.: Да, но на самом деле, там тоже своя психология: чем глубже проникаешь в роль, тем она становится смешнее. И если уж мы об этом заговорили: я люблю играть по-разному. Давно про себя заметил, что если буду играть одинаково – заштампуюсь. И поэтому все время слежу за собой: пусть это будет даже несколько хуже…

В: То есть, Вы постоянно себя отслеживаете?

М.Д.: Да.

В: И наверняка после спектакля устраиваете себе «разбор полетов»?

М.Д.: Внутренне, да..

В: Вы к себе очень критичны? Вы сами чувствуете, где сегодня сыграли слабее или, наоборот, сильнее?

М.Д.: Обязательно. И вот, кстати, с Юрой у нас - и это мне нравится… вот я его критикую и он всегда на это обращает внимание. И также я. Очень хороший получается дуэт, причем, никто не тянет одеяло на себя.

В: Да, я это вижу и всегда с интересом слежу за вашими репетициями.

М.Д.: Репетиции – это всегда творческий процесс. Где-то и в драме можно плохо, трафаретно сыграть, а можно прекрасно в комедии.

В: Но ведь бывает так, что один артист наиболее силен в драме, а другой блистает в комедии? Вот Юрий Решетников, например, может прекрасно показать себя, как в драматическом спектакле, так и в комедийном

М.Д.: Нет, я считаю, что это только ограниченность актера. Я думал на эту тему: все хорошие, я уже не говорю – наши великие выдающиеся актеры – они могут делать все. Вот, Смоктуновский, например. Была совершенно потрясающая картина – «Живой труп» и у него там была проходная роль, но вот из всей картины я запомнил только его. Как он ходил! Это был юмор высочайшего уровня! Выше Райкина – на мой взгляд. И самое интересное, что Смоктуновскому я об этом сказал.

В: Да Вы что?

М.Д.: Да. В 1993 году, в перестроечный период, вот в это мутное время, Смоктуновский – представляете! – играл в каком-то ДК. И там была совершенно неформальная обстановка. В том спектакле Смоктуновский играл Гения. И после его окончания я общался с ним несколько минут, сказав ему, что гений играл Гения… и видимо, мои слова ему понравились. И от этой встречи у меня остались воспоминания и это дорогого стоит… Причем, для театра тогда было очень сложное время. Представьте, что Смоктуновский выходит на сцену совершенно затрапезного ДК и видит, что зал наполнен на треть и он говорит: «Ну уж, если на Смоктуновского не собрать зал, то дело плохо…». И вот это он видит в конце жизни, в девяносто третьем, а в девяносто четвертом уже умирает.

В: Да, тяжелое было время. Сколько хороших актеров спились, ушли из профессии, а кто-то и из жизни. А кто из классиков Вам больше по душе?

М.Д.: Все-таки, наверное, Чехов. Хотя, ни в одной чеховской пьесе я не играл. Не удалось. И даже не знаю, хочу ли я этого, потому, что так часто играют «Дядю Ваню» и «Чайку» и это как-то все… (тут Михаил Давыдович замялся: думаю, что он просто не хотел давать оценку этим работам). Меня больше притягивают небольшие рассказы Антона Павловича, эти инсценировки, вот это маленькие изюминки. А преодолеть вот ту колоссальную традиционность… а с другой стороны, я считаю, что каждый артист – ну, если он, действительно, артист – он придаст любой роли свою индивидуальность, из любой роли он сделает что-то свое.

В: А как Вы для себя определяете степень таланта артиста?

М.Д.: В моем представлении, талантливый артист – это артист, который может сделать, в сущности, все: у него огромный диапазон. Вот Юра (улыбается) относится к такому роду артистов.

В: Спасибо. Мне очень приятно это слышать и я полностью с Вами согласна.

М.Д.: Правда, не все это осознают…

В: Ну, если бы Юра был более упорен в продвижении своей актерской карьеры, то, вероятно, результат мог быть совсем другой. Например, снятся в любом сериале – то есть, попросту засветится на экране и тогда народ о нем узнает. Ага, зная Решетникова… вот, я, например, даже не могу себе представить его в каком-нибудь идиотском современном сериале. Не пойдет он на это. А на хорошую картину пробиться, практически, нереально…

М.Д.: А я считаю, что надо себя преодолевать. Юра еще может себя показать. Нет, ну, конечно, каждый человек решает это для себя по-своему.

В: Но, тем, не менее, каждый артист хочет быть известным, чтобы на его спектаклях были полные залы и это нормально, так и должно быть. Но для этого надо предпринимать какие-то шаги. И если бы Юра работал в репертуарном театре – это продвижение могло быть гораздо быстрее. Как знать? Или в этом ему помогло бы кино.

М.Д.: Да, в наше время кино – это первейший трамплин. Я даже не знаю, что может сравниться с ним.

В: А с другой стороны, видя весь это бред, круглосуточно показываемый по телевизору – увидеть в нем Решетникова я совершенно не хочу. Это просто несовместимо с его отношением к театру, к искусству.

М.Д.: Надо попасть в хорошую картину. Потом, я хочу сказать, что не все сериалы плохие.

В: Согласна. Есть даже добрые, не агрессивные, чем-то даже похожие на старые сериалы, но таких единицы. Если мне позволяет время, то я с удовольствием смотрю сериал про Мухтара.

М.Д.: Есть сериалы, на мой взгляд, даже выдающиеся, правда, почему-то о них мало говорят. «Московская сага», например - замечательный сериал. «Дети Арбата», который я считаю гораздо более низкого уровня, хотя там и играла Чулпан Хаматова и Евгения Симонова. Но, вот в прессе почему-то больше писали о нем, чем о «Московской саге», а ведь там играла Чурикова, Соломин и даже, что я не ожидал от него, там прекрасно сыграл Харатьян.

В: А вот что сами Вы хотели бы сыграть?

М.Д.: Я бы хотел с Юрой сделать пушкинскую программу. Не так давно мы в Петербурге еще играли с ним «Маленькие трагедии». Он, естественно, был Моцарт, а я Сальери. А Вы не видели ее?

В: Не довелось.

М.Д.: А у меня есть запись этого спектакля.

В: Правда? С удовольствием бы посмотрела.

М.Д.: А я Вам в следующий раз привезу ее. На эту тему мы много думаем с Юрой. Очень уж спорная трактовка, которую дала Дженни Николаевна.

В: Вы имеете в виду «Моцарт и Сальери»?

М.Д.: Да. Там линия Моцарта очень спорная и мы от нее хотим отказаться. Это очень трудно играть и потом, она не соответствует тому, что написано у Пушкина. Что еще хочу сказать. На мой взгляд, Юра очень продвинулся в чтении стихов. Я еще поговорю с ним на эту тему, но у меня, как мне кажется, родилась концепция стихотворного чтения. На мой взгляд, существует две концепции: традиционная, где соблюдается музыка стихотворения, его ритм, окраска. А большинство артистов читают иначе, ну, кроме Казакова. Они выдают смысл. На самом деле, есть золотая середина, мастер которой был Дмитрий Журавлев. Он сочетал и то, и другое. Он был хорош для всех и это самое правильное. Когда читаешь стихотворение и знаешь смысл его и каким-то образом стараешься донести его до публики, то эмоционально зажигаешься и сам. И вот этот эмоциональный посыл – не умственный, а эмоциональный – он как раз и начинает доходить. И мне кажется, что на этот вопрос у нас Юрой одинаковое мнение. Потом, надо подумать над музыкальным оформлением программы.

В: А Юра к каждой программе просто гениально подбирает музыку. Я не перестаю удивляться и вот этому его таланту..

М.Д.: Да. Хотя Юра и утверждает, что у него нет слуха.

В: Михаил Давыдович, а Вы сами ходите в театр? И Ваше отношение к современному театру.

М.Д.: Да, хожу. Я недавно смотрел спектакль по рассказам Шукшина, который поставил какой-то латвийский режиссер. И нем играли Евгений Миронов и Чулпан Хаматова. Конечно, весь спектакль держится на Миронове.

В: Да, но это уже серьезные, зрелые актеры, а я сейчас имею ввиду более молодое поколение.

М.Д.: А этих я просто не знаю, но то, что я вижу по телевизору… так, как они играют, может сыграть, практически, любой нормальный человек. Они обладают такого рода актерским мастерством, что играют самих себя. И режиссер подбирает на роль типаж и этот человек из роли в роль играет самого себя. Но это не актер. Я надеюсь, что хорошие актеры обязательно появится, не могут не появиться. Каждое время дает свои таланты и мне кажется, что в России бездна талантливых актеров, просто им трудно пробиться. Я читал Смоктуновского, где он пишет, как он пробивался. И это еще ему повезло. Как ни в один театр его не хотели принимать и как хорошо, что он показал себя в кино. И вот только оттуда его и увидели.

В: И на вопрос о Вашем любимом актере, я, наверное, даже уже знаю ответ.

М.Д.: Если самый любимый, то на первом месте Смоктуновский, а на втором Олег Борисов. Это совершенно незаслуженно обойденный актер. Я был на спектакле «Кремлевские куранты», где играли Стржельчик, Лавров и Борисов. Так я видел, что эти великие актеры проигрывали на фоне Борисова. И думаю, что в БДТ многие вздохнули посвободнее, когда он ушел. Совершенно потрясающий актер. Я считаю гениальным актером и Евгения Леонова.

В: А Алиса Фрейндлих?

М.Д.: Это вершина. В эту когорту входит Чурикова и Екатерина Васильева. Когда я начинаю говорить об актерах, мне становится очень приятно, потому что, на мой взгляд, наши актеры – лучшие актеры в мире.

В: Не могу с Вами не согласиться.

М.Д.: А из современных актеров мне нравится Безруков, Хабенский и очень Маковецкий.

В: Да, очень сильный актер. Мы с Юрой ходили на «Черного монаха», где Маковецкий играл главную роль. А Олег Меньшиков?

М.Д.: Да, несомненно.

В: Скажите, а вот сегодняшний спектакль Вам понравился и что Вы можете сказать по этому поводу?

М.Д.: Во-первых, никогда не бывает одинаковых спектаклей и это хорошо. Сегодня мне понравилось то, что на сцене я себя чувствовал довольно свободно.

В: А я это почувствовала буквально на втором рассказе.

М.Д.: Более того, хочу Вам сказать, что сегодня я нашел ключик, который если его повернуть… В чем он состоит – это уже другой вопрос, но каждый актер должен обладать таким ключиком, чтобы он мог его вовремя повернуть. И тогда душа раскрывается… Каждый актер работает в меру своего таланта, перепрыгнуть через который невозможно: сразу начнется наигрыш. Ведь актер испытывает чувство удовлетворения от того, что зритель получает удовольствие.

В: А Вы сегодня почувствовали вот этот зрительский посыл?

М.Д.: А как же! Зал реагировал очень хорошо. Я уже не первый раз убеждаюсь, что московская публика более открытая, чем петербургская, а для актера это очень важно.

В: Ну, конечно: играть в молчаливом зале, когда ты не можешь понять реакцию зрителей или когда она реагирует на происходящее на сцене?

М.Д.: А я Вам скажу такую вещь. Мы однажды с Юрой в «Бродячей собаке» играли Чехова. Первое отделение прошло в тишине, и мы не могли понять, в чем дело? Все, провал: народ безмолвствует. И когда закончился спектакль, к нам стали подходить зрители:
- Как здорово вы играли!
Мы были в шоке. Не понимая, что происходит в зале, играть неимоверно тяжело. От этого можно даже спутать текст, да и сама игра уже не та… Так что, реакция зрительского зала для актера очень важна. А сегодня люди открыто реагировали, от души смеялись – и это очень помогало нам.

В: Михаил Давыдович, я благодарю Вас за интервью и надеюсь, что эта беседа, конечно, не последняя.

М.Д.: Я тоже так думаю. Спасибо.

Ну, а теперь у микрофона Юрий Решетников, которому я с удовольствием хочу тоже задать несколько вопросов.

В: Юра, ну что, мы очень неплохо начали наш четвертый московский сезон, с чем я тебя, да и себя, конечно, хочу поздравить.

Ю: (улыбается) Спасибо.

В: Я рада снова видеть тебя в Москве и мне нравится, что сезон мы открыли именно «Маленькими комедиями». С твоего последнего выступления в столице прошло довольно много времени и поэтому мне интересно знать твое мнение о только что прошедшем спектакле. И какие ощущения ты испытываешь сейчас?

Ю: Если честно, то оценивая свое самочувствие после спектакля – я его пока не понимаю. Вот, после Есенина – да. Это выхолощен полностью, в буквальном смысле, обнулен. После Чехова ощущение другое. Здесь пока не понимаю, потому, что тут на программу я смотрю чуть-чуть другим взглядом. (задумывается) Даже не режиссерским, нет – я не режиссер-постановщик этого спектакля, но, тем не менее. Я пытаюсь понять, как получились роли у Михаила Давыдовича, как у меня, как идет компоновка этих миниатюр, как звучит музыка, как звучит свет в спектакле – именно звучит!

В: А как это понять?

Ю: Ну, допустим, как мы вводили свет, пытались простроить его переход во время рассадки зрителя в зале, выстраивали световую объемность сцены.

В: Вот глядя на сегодняшнюю репетицию, я видела в тебе именно режиссера.

Ю: Ну нет, этот спектакль мы делали вдвоем с Михаилом Давыдовичем. И потом, это был второй показ в Москве и первый раз показ на большой сцене, а это сложно, потому что, это все-таки, камерный спектакль. И вот сейчас я смотрю, как все это получилось. И пока все равно мы работаем над ним: сказать, что он готов полностью – я не могу.

В: Но, сцена была уютная.

Ю: Да, согласен. Мы еще не очень обыграли этот стол, потому что, пока не знаем, как это сделать: на сцене он возник спонтанно.

В: Нет, сырой эту программу назвать нельзя. Конечно, она будет претерпевать какие-то изменения, но в целом рассказы подобрались уже очень хорошие.

Ю: Она еще не накатанная…

В: А ты хочешь один раз ее играть в сезон, и чтобы она был накатанная? Так не бывает. Значит "Маленькие комедии" надо играть, как можно чаще, а она того стоит.

Ю: Понятное дело. Но, все-таки, пока программа строится. Чеховский спектакль у нас строился год, если не больше. Спектакль должен выкристаллизоваться и все лишнее отсечься. Здесь он еще колеблется, но я чувствую, что спектакль будет, и он будет очень вкусным. В нем уже есть своя философия, есть современность…

В: Как мы сегодня смеялись…

Ю: Да, вот рассказ «Рыцарь индустрии» вполне сформировался. Сейчас эту программу мы, как бы складываем по кирпичикам и уже точно пришли к мнению, что «Маленькие комедии» должны начинаться с рассказа «Модный адвокат». Он очень четко вводит в пространство и мы для себя нашли здесь определенную логику, по которой будет дальше формироваться программа. И сегодня пока я еще полностью не отдавался, как актер, потому, что пытаюсь понять его с режиссерской точки зрения. Но уже сейчас чувствую, что спектакль будет у нас хорошим.

В: А как сегодня игралось?

Ю: После относительно долгого летнего перерыва, пока вхожу в форму.

В: А в Петербурге в ближайшее время будете что-то играть?

Ю: Да. 15 октября в «Бродячей собаке» мы играем «Маленькие комедии», 28 октября я там играю «Есенина».

В: Конечно, ведь октябрь традиционно мы всегда отдаем Сергею Александровичу. И подводя итог нашему разговору, считаю, что сегодняшний спектакль - хорошее начало нового сезона.

Ю: Да, согласен.

В: Ну, по большому счету, ты все-таки, доволен результатом?

Ю: По большому счету, доволен: те варианты, те находки, которые мы применили, показали, что спектакль мы формируем правильно и это очень ясно прослеживается.

В: Сегодня многие зрители, которые впервые присутствовали на нашей программе, по окончанию ее, тут же, в фойе, купили у меня билеты на «Есенина».

Ю: Сегодня, как, впрочем и всегда – мне понравился зритель. Он был очень отзывчивый и благодарный.